Штаб полка уже располагал некоторыми тактико-техническими данными о новых немецких танках и штурмовых орудиях, однако нам тогда об этих данных не говорили: было запрещено доводить такого рода сведения до личного состава, чтобы не подрывать моральный дух экипажей. Но когда раздали инструкции по борьбе с вражескими танками, в которых на рисунках красными стрелками были указаны их уязвимые места, мы поняли, что нашими 122-мм гаубицами лобовая броня всех этих «зверей», кроме «насхорна» (броня 10–30 мм), не пробивается.

К тому же на всех немецких танках и самоходных орудиях, в отличие от наших, имелись дальномеры, что обеспечивало точность стрельбы. Наши экипажи танков и самоходок определяли расстояния до целей в обороне по формуле «тысячных», используя шкалы прицелов, а в наступлении целиться приходилось на глаз. К тому же с одной остановки можно было сделать только один, в крайнем случае два выстрела, иначе не избежать попадания вражеского снаряда. Не радовало и то, что, по сравнению с нашими боевыми машинами, немецкие располагали очень большими боекомплектами снарядов. Нам оставалось рассчитывать на преимущества в скорости и маневренности наших самоходок, большой запас хода и хорошее преодоление препятствий. Преимуществом были и значительно меньшие габариты [38] самоходок, особенно по высоте. Против наших СУ-122 весом в 29 тонн и скорости 55 км/час «тигр» имел вес 55 тонн и скорость всего 38 км/час; «пантера» весила 44,8 тонны, развивая скорость до 48 км/час; самоходное орудие «элефант» имело боевой вес 68 тонн.

...

В ту ночь наш комбат старший лейтенант Шевченко сосредоточенно вычислял по формуле «живой силы» бронепробиваемость танковых пушек немцев, делая расчеты на оборотной стороне карты и озвучивая для нас свои выводы:

— У нас лобовая и боковая броня — 45 мм, получается, что 88-мм пушки «тигров» и «Фердинандов», как и 75-мм орудия «пантер», пробивают наши самоходки на дальности до 2000 метров. Не стоит сбрасывать со счетов и «насхорн» с его 88-мм пушкой. Вот такая, братцы, арифметика, — глянул на нас комбат.

— А как же мы их можем пробить, Владимир Степанович? — не удержался командир самоходки лейтенант Порфирий Горшков.

— По моим подсчетам, лоб «тигра» и «пантеры» наша 122-мм гаубица может пробить с расстояния 500 метров, борт «пантеры» пробьем на 1000 метров, а «насхорна» — на 2000 метров и в лоб, и в борт. Уязвимые [41] места всех указаны те же, что и на старой инструкции. Кроме того, от удара и разрыва нашего тяжелого снаряда немецкий экипаж, даже «фердинанда», может быть ранен осколками от своей же брони. Это с закрытой позиции. А вот в наступлении..

К танку пробирались по частично уцелевшему ходу сообщения. На «тигра» выползали из-за башни и, чтобы не маячить вверху, спустились вниз головой в узкий круглый люк командирской башни. Больше всего поразили нас оптика и боеприпасы. Через оптический прицел [83] с голубым оттенком ошеломляюще четко просматривалась вся местность — в том числе и наши позиции! На шкале прицеливания у них был дальномер, тогда как нам приходилось пользоваться формулой «тысячных» или просто глазомером; в обороне, конечно, можно определять расстояние по формуле и то не всегда, а в наступлении на это нет времени и оставалось нам полагаться «на глазок». Поразили нас и снаряды — тип и количество! Унитарные патроны и, надо сказать, очень большой длины, наверное, не меньше метра. В боеукладке для снарядов насчитали 92 гнезда, это большой боекомплект для такой мощной 88-мм пушки.

В одно мгновение перед самоходкой образовалось облако коптящего дыма, и машина, фыркнув двигателем, выскочила из окопа! Танкетка же с ходу вскарабкалась на бруствер, скатилась вниз и с такой мощью взрыва рванула в пустом окопе, что окоп превратился в огромную воронку, а разлетевшиеся с дикой силой куски разорванного корпуса этой «ходячей бомбы» все-таки догнали машину Леванова, повредив бронировку гаубицы! Однако людей и машину удалось сохранить!

Последнюю танкетку, шедшую на самоходку Минина, наводчику Павлову удалось близко разорвавшимся снарядом перевернуть вверх гусеницами, гусеницы еще продолжали вращаться, но уже вхолостую, когда второй фугасный снаряд слегка подбросил танкетку, и в то же мгновение она озарилась мощным огненным взрывом, от которого содрогнулся и остановился поврежденный осколками шедший рядом вражеский танк.

В этот, наверное, самый трудный переломный момент боя мы увидели, как мимо нас навстречу вражеским танкам пробежала большая чепрачная овчарка с грузом и штырем на спине — обошла левановскую самоходку и бросилась прямо под «тигра», идущего впереди наступающих. Раздался оглушительный взрыв с взметнувшимся языком пламени — и 55-тонный стальной «зверь» развалился на две горящие части! Правее и левее послышалось еще несколько взрывов такой же силы. После боя мы узнали, что на нашем направлении было пущено десять собак, специально обученных для подрыва танков, и все сработали результативно — истребили 10 танков.

Уничтожение танков собаками сбило наступательный порыв немцев, но они не хотели смириться, продолжали решительно и агрессивно сражаться. Еще с полчаса шла ожесточенная битва, и наконец, не добившись успеха, немцы вынуждены были отойти на исходные позиции.

И вот первая стальная громадина выплыла из мелколесья и остановилась метрах в восьмистах от переднего края. Это была «пантера»! За несколько секунд на лобовой броне вражеского танка обозначились четыре разрыва — экипажи нашей батареи залпом ударили по «хищнику»! Хотя танк и не загорелся, но оглушенный [176] экипаж, хватаясь за головы, выскакивал из башни, все пять танкистов. Автоматчики передовой тотчас открыли по ним шквальный огонь. Остальные танки отошли назад.

К подбитому танку побежали зампотехи Лобанов, Ишкин и Сапко. За четверть часа они сумели завести мотор, и 46-тонный танк с ревом семисотсильного мотора пошел в сторону нашей батареи. Его поставили на огневую позицию, развернув в сторону противника. Тут уж все мы получили возможность рассмотреть его и пощупать руками! На 100-мм лобовой броне «пантеры» оказалось четыре глубоких вмятины — и ни одной пробоины! Это еще раз поколебало во мне суждение наших замполитов о плохом качестве немецкой стали. Но своими мыслями по этому поводу я ни с кем не стал делиться, хорошо зная, чем это может закончиться. Танк был вручен «безлошадному» экипажу лейтенанта Толи Савушкина, который сразу же приступил к изучению машины — ее мотора, вооружения, прицелов, чтобы в полной мере использовать боевую и огневую мощь трофейного танка.

В десять, как всегда точно, за огневым валом артиллерии, одновременно с трех сторон, несколькими эшелонами пошли в атаку танки с пехотой. Это была бронированная лавина! А в полку, как помнишь, осталось всего двенадцать самоходок да танк комполка. Когда они подошли метров на восемьсот, экипажи открыли огонь. Начался неравный бой. Долбим их по лобовой броне, вспыхивают разрывы, а им хоть бы что! Идут! Я уже начал было волноваться, но тут Савушкин из своей «пантеры» поджег головной танк! Они сразу задергались, темп наступления снизился. Потом с близкого расстояния сумели поджечь по одному танку Валя Макаров и Поршнев. И фрицы застопорились, вовсе остановили наступление. Но, оказалось, они ждали подхода второго эшелона! И снова пошли напролом! Наши, уже в ближней схватке, успели поджечь по одному танку — я рассмотрел, не промахнулись экипажи Коли Стебляева и комбата Леонтьева. Еще два танка подбили Поливода и Петя Колесников. Но и у нас горели две самоходки — Хлусова и Томина. Экипаж нашей «пантеры» успел спалить трех своих «сестриц», пока немцы поняли, что мы используем их оставленный танк. И тут уж взялись! Сосредоточили [194] по «пантере» огонь не менее десяти танков и таки сожгли ее.

Я был восхищен патриотизмом людей, готовых к самопожертвованию, и подумал: уж больно мы расхвалили нашу «тридцатьчетверку» — мол, лучший танк в мире, равных ему нет! А за один сегодняшний день их сгорело, наверное, десятка полтора да плюс три наших самоходки, созданные на базе этого танка. У немцев же, я видел, горело два или три танка, и то это были легкий T-III и средний T-IV, а не тяжелые танки или штурмовые орудия. И это логично, ведь у «пантер» и «тигров» броня в два раза толще, чем у «тридцатьчетверки», и пушки значительно мощнее, не говоря уж об «элефанте», у которого броня лобовой части достигает 200 мм, а пушка на 1000 метров пробивает броню 165 мм.

Тенденция считать Т-34 лучшим танком Второй мировой войны сохранилась и поныне. Хвалят все — конструкторы, инженеры и техники, рабочие-танкостроители и генералы, народ, школьники, даже немецкие генералы после войны в журнале «Милитертехник» писали, что они войну проиграли лишь потому, что у русских было очень много танков Т-34.

На самом деле «тридцатьчетверка» была самым сильным танком, кроме KB, до апреля 1942 года, а к апрелю 1942 года немцы модернизировали танк T-IV: увеличили его лобовую броню до 70 мм и поставили на него длинноствольную 75-мм пушку, которая на 1000 метров [276] пробивала броню 111 мм, и танк стал называться T-IVФ.

Танк Т-34, безусловно, хороший танк, особенно когда на него была установлена 85-мм пушка. Машина имела отличную скорость, большой запас хода, высокую проходимость и надежный двигатель. Используя эти качества, можно было без потерь сближаться с немецкими танками примерно на 500 метров и тогда драться на равных, так как, по существу, мы убирали огневое преимущество немцев. А вот наступать фронтально два километра по открытому полю было не только неразумно, но даже преступно. Но в те времена об этом мы могли думать только про себя, и, не дай бог, кто похвалит вражескую технику или даже какую-то деталь ее — штрафбат обеспечен.

06.12.2007г. 22.00
-U2-Halzan & -U2-Kostaz vs. =M=PiloT &=M=Vint Самолет - Як-1Б
Судья - AleX
Победили синие - 2:1

UAF=Taz= & UAF=Medic =vs. -U2-Redis & -U2-Klim
Самолет - Fw-190A4
Судья - AleX
Победили синие - 2:0

Исаев А. В. Берлин 45-го. Сражения в логове зверя. — М,: Яуза, Эксмо, 2007. — 720 с. — (Война и мы). ISBN 978–5–699–20927–9. Тираж 10 000 экз.

Аннотация издательства: Новую книгу Алексей Исаев посвящает операциям на Берлинском направлении в январе — марте 1945-го и сражению за Берлин, начиная с Висло-Одерской операции. В результате быстрого продвижения на запад советские войска оказались в 60–70 км от Берлина. Однако за стремительным броском вперед последовала цепочка сражений на флангах 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов. Только в середине апреля 1945 г. советские войска смогли начать Берлинскую операцию. Так почему Берлин не взяли в феврале 1945 г. и что происходило в Германии в феврале и марте 1945 г.? Перед вами новый взгляд на Берлинскую операцию как на сражение по окружению, в котором судьба немецкой столицы решалась путем разгрома немецкой 9-й армии в лесах к юго-востоку от Берлина. Также Алексей Исаев разбирает мифы о соревновании между двумя командующими фронтами — Жуковым и Коневым. Кто был инициатором этого «соревнования»? Как оно проходило и кто оказался победителем?

http://militera.lib.ru/h/isaev_av7/index.html